Казачья культура - это сложнейшее системное явление. Все ее блоки и компоненты взаимосвязаны друг с другом. И один из блоков - народная медицина казачества.

Народная медицина не без оснований считается предметом малоизученным, хотя кому из нас не приходилось встречаться с древними рецептами врачевания! Простые и наивные на первый взгляд, они заключают в себе многовековой опыт познания природы и человека. Хранителями врачевальных традиций выступают знахари и знахарки: им ведомы рецепты снадобий и зелий, магические формулы заговоров, они прекрасно знают свойства растений окрестных полей и лесов...

Народная медицина казаков сложилась на базе традиционной русской и украинской медицины в XIX веке, но тем не менее получила широкое распространение, так как квали­фицированная медицинская помощь населению была совершенно недостаточной. Первое лечебное учреждение — войсковой «гошпиталь» — появилось в 1800 году и долго остава­лось единственным, аптека в Екатеринодаре открылась только в 1803 году. В это время в го­роде имелся всего один врач, да и тот, по словам документа, «обращается к частой напито- сти и содержится для вытрезвления под караулом».

Не будет преувеличением сказать, что и столетие спустя, в начале XX века, большин­ство казаков оставались без врачебной помощи и лекарств. Так, согласно отчету наказного атамана о состоянии народного здоровья за 1903 год, одному врачу приходилось обслужи­вать 16 530 человек!

Неудивительно, что знахари зачастую официально признавались специалистами лечеб­ного дела. В 1838 году, например, Платнировское куренное правление просило освободить от военной службы казака Якова Ткаченко, «знающего врачевание от бешенства», а земское начальство Екатеринодарского округа по тем же основаниям ходатайствовало о переводе «в отставные казаки» малолетка (так называли казаков допризывного возраста.) Новомыша- стовского куреня Гордея Троценко. Ейское земское начальство в 1841 году выдало свиде­тельство на право лечения людей и животных от бешенства казаку Кисляковского куреня М. Фоменко.

Среди причинных факторов заболеваний особое значение придавалось вредной пище, голоду, физическому перенапряжению, отрицательным климатическим воздействиям, кон­тактам с больными, пристрастию к алкоголю и т. д. Знахарки часто к причинам болезни приписывали колдовство и несоблюдение определенных правил и запретов. Так, на свадьбе молодые не должны были говорить никому спасибо, в знак благодарности им разрешалось лишь кланяться. На Троицу, когда девушки бросали на воду венки, гадая о суженом, строго запрещалось прикасаться к чужому венку, чтобы не навлечь болезнь.

Чтобы уберечь грудного ребенка от сглаза, его старались не показывать чужим людям, что фактически защищало неокрепший детский организм от случайной инфекции. А узнать, сглазили ли человека, можно было, бросив зажженную спичку или уголек в чашку с водой: если потонут — значит, сглазили.

Представление о болезни как о человекоподобном существе нашло отражение в обра­щении к ней: тетка, сестра, старуха или в третьем лице — она.

Болезнь представляли и в виде животного: черная собака, бегающая по земле — холе­ра, жаба — ангина, лошадиная голова - «коровий мор».

А раз так, в лечебных заговорах к ней, как к живому существу, обращались с просьбой уйти: «Иди соби на очерета, на густые лозы, на болото, где солнце не светит, человечий го­лос не слышен!» Или старались запугать, выражая угрозу: «Грыжа, грыжа, у тебя шесть зу­бов, а у меня семь — я тебя закусаю, я тебя съем!».

Лечение заговором, часто сочетающееся с другими способами,— наиболее употреб­ляемый метод в знахарстве. Практическая цель заговора состояла в том, чтобы оградить че­ловека от проникновения в его тело болезни либо изгнать ее из больного. С помощью заго­воров на Кубани лечили сглаз, порчу, переполох, свих, простуду, кровотечение, младенче­ское, зубную боль, опущение желудка, тоску, бышиху, килу, бельмо, змеиный укус и т.п.

Представление о том, что заговору и молитве присуща особенная внутренняя сила, на­шло свое отражение и в обычае размачивать в воде написанный на бумаге текст, а затем вы­пивать воду, воспринимая таким путем силу магических заклинаний.

В большинстве заговоров явно прослеживается влияние христианства. Перед лечением почти всегда рекомендовалось прочесть молитву «Отче наш», многие заговоры начинаются словами: «Матушка Богородица, встань на помощь»; «Буду я Господа Бога просить и Свя­тую Богородицу на помощь звать" и т. п. Знахари при этом выступают как бы не от себя, а от имени Бога: «Не я лечу, а я шепчу»; «Сам Господь три раза дунуть мне дал»...

Наряду с заговорами в народной лечебной практике находили применение и другие способы оказания помощи: болезнь «смывали», «выкуривали», «вымеряли», «высасывали», «выгрызали», «топтали» и т. д.

Использование воды в знахарских обрядах восходит к языческому мировоззрению. У казаков особенно почитались те места, откуда брали свое начало реки, ручьи, родники, где сливались две реки. Вода, взятая на месте впадения одной реки в другую, применялась, на­пример, для лечения тоски.

Как считается в народе, вода, которая предназначена для лечения, должна быть «непо­чатая», «непитая», набранная из трех родников либо из четырех колодцев, на утренней или вечерней заре, а на Встреченье (15 февраля — день, когда зима с летом встречается) — в полночь. За водой шли не оглядываясь, стараясь никого не встретить, ни с кем не разговари­вая, и набирали ее против течения, с приговором: «Здравствуй, колодец Иван, земля Татья­на, вода Ульяна! Я пришла за здоровьем».

Но самым «лечебным» животным по праву можно назвать корову. Говяжьей желчью лечили ожоги, ею же исцеляли специфическую глазную болезнь. А сколько способов лече­ния коровьим молоком или продуктами, получаемыми на его основе! Так, коросту выводили смесью пороха и коровьего молока, простокваша использовалась при лечении сибирки, а против чирья готовили своеобразный пластырь: на заячью шкурку накладывали сметану и затем привязывали к больному месту. Записан нами и такой довольно необычный метод ле­чения. Если человек «чахнет от болезни», резали корову, вычищали из нее внутренности, затем больной забирался внутрь коровы по горло и оставался там на несколько минут.

Распространенным способом кровопускания, более щадящим по сравнению с уже опи­санным нами, было использование пиявок. В первой половине XIX века ловля пиявок явля­лась одной из статей дохода войсковой казны Черноморского казачьего войска, вместе с до­бычей нефти она давала ежегодно около 1000 рублей. Пиявки служили и предметом торгов­ли с горцами, казаки тоже охотно покупали их, а затем использовали для лечения.

Заметная роль в народной медицине принадлежит и насекомым. С одной стороны, их рассматривали как источник неблагоприятного воздействия на здоровье человека, с другой — сами насекомые использовались для приготовления разнообразных «зелий».

Очень любопытны бытовавшие в кубанских станицах ритуалы изгнания насекомых: блох, клопов, мух, тараканов. Считалось, что избавиться от насекомых можно, «передав» их соседям или просто незнакомым людям, для чего в рукав сажали несколько тараканов и шли в гости. Зайдя в хату, спрашивали: «Принимаете гостей?» И если ответ был утвердитель­ным, тараканы «переходили» к новым хозяевам. Или, например, клопов заворачивали в бу­магу, а после бросали в священника, приговаривая: «Куда попы, туда и клопы».

Часто насекомых выносили на перекресток дороги оставляли там в спичечном коробке или яркой тряпке. Иногда с ними клали деньги, какие-нибудь безделушки. Тот, кто забирал эти вещи, «брал» с собой в дом и насекомых.

Живого паука носили в скорлупе грецкого ореха на груди, полагая, что это излечивает от лихорадки («паук сдохнет — болезнь пройдет») От водянки пили воду с разваренным в ней сверчком, желтуху лечили хлебным мякишем с закатанной в него вошью: больной гло­тал это снадобье. При этом говорили, что «паразиты паразитов побивают».

Если большинство насекомых в народе относили к «дьявольскому творению» (комары, саранча, пауки, блохи, вши, клопы), то пчелы считались чистым, «божьим» созданием, «на­значенным» на служение человеку. Пчеловодство на Кубани получило развитие в основном в предгорных и горных районах, но в народной медицине мед и продукты пчеловодства применялись повсеместно.

Пчелиный воск использовался не только в некоторых магических обрядах (от сглаза, переполоха), им лечили, например, расстройство слуха, когда в ушах образовывались «пробки». Восковую трубочку вставляли в ухо и поджигали. В результате этой процедуры в трубочке накапливалась ушная сера (станица Кубанская Апшеронского района). Размягчен­ный пчелиный воск прикладывали на ночь к больным глазам.

Пчелиным медом лечили ожоги на коже, раны, глаза, нередко мед использовался в комплексе с другими средствами животного и растительного происхождения. От кашля пи­ли яичную воду с медом, при воспалении легких готовили отвар из меда, ягод калины и сви­ного жира. Прополисом лечили раны и опухоли, а настоянный на спирту употребляли от простуды.

В народе всегда считалось, что мед не только вкусный и питательный продукт, но и средство продления жизни, долголетия.

Помимо «лекарственных» животных, существует еще одна ветвь народной медицины, связанная с использованием могильной земли, атрибутов погребального обряда и т. п. Эти способы не находят рационального объяснения, если не принимать во внимание огромный эмоциональный и нередко психотерапевтический эффект. При стечении определенных об­стоятельств подобные средства могли вызывать у суеверных людей ужас, отвращение и од­новременно — глубокую веру в целебность столь необычного лекарства.

В народе бытовало суеверное представление о том, что с помощью костей мертвеца и вообще всего, затронутого дыханием смерти, можно умертвить и саму болезнь. Например, веревка, которой связывали ноги покойнику, использовалась для лечения свиха (вывиха), ревматизма, зоба. Эту же веревку вшивали в рукав драчливому мужу (станица Темижбек- ская Кавказского района). А платок, который вешали перед уходом с кладбища на крест, «помогал» от головной боли.

Общеизвестно поверье о том, что, если человек перейдет дорогу похоронной процес­сии, у него появится кожная болезнь «наростень». Эту таинственную хворобу и лечили со­ответственно: надо было приложить к болячке «мертвую руку» (то есть руку покойника). Очень сильным средством считалась и могильная земля. Ее клали за пазуху, чтобы не боять­ся мертвецов, с помощью могильной земли девушка привораживала понравившегося ей парня.

Вера в магическую лечебную силу мертвых нашла отражение в некоторых заговорах, например от зубной боли.

—     Месяц-молодик, ты мертвых людей видал? — обращался больной к ночному свети­лу. И сам же за него отвечал:

—   Видал.

—   У них зубы не болят?

—   Не болят.

—     Чтобы и мои зубы занемели, как у мертвого! Сила заговорного слова заключается здесь не только в магической установке типа «подобное вызывает подобное», но и в обра­щении к месяцу, который в славянской мифологий — «признавался за божество, озаряющее мир загробный».

Вообще, многое в народной медицине, как объяснимое, так и не объяснимое с рацио­нальной точки зрения, можно полностью расшифровать лишь с помощью мифологического «ключа», реконструировав в тех или иных деталях картину мира наших языческих предков. Поэтому еще раз повторим ту мысль, что для изучения этой области традиционной культу­ры необходима совместная работа представителей различных наук: этнографии, фольклори­стики, медицины, лингвистики, психологии... Только тогда станет окончательно ясен скры­тый смысл действ и снадобий народных лекарей, шептаний знахарки или приговора казачки, обращающейся на вечерней заре к «непочатой» воде с простыми, казалось бы, словами:

«Добрый вечир тоби, вода Ульяна, святая, орданская, ангельская и архангельская! Ты прибуваешь из гор и долин, лугив и берегив, щоб так и до мене, рабы Божои, прибували до- бри люди...»

Казак неразрывно связан с конем.

Не придумать лучшего массажа, чем верховая езда. Согласно китайской терапии чжень-цю, кожный покров поясницы, ягодиц, тыльной стороны бедер имеет сравнительно немного нервных точек, которые находятся несколько глубже, чем соответствующие точки других участков человеческого тела, и требуют более ощутимого массажа. Верховая езда стимулирует эти точки. И если в случае стремительного аллюра частота ударов по мышцам наездника достигает 50 в минуту, то спокойный ход коня способствует снижению количест­ва таких ударов до 10-20. Всадник полностью расслаблялся, то есть пребывал в важном для воина состоянии, готового к сокрушению даже численно превосходящего противника. Его мысли становились спокойными, рассудительными.

И не шли у казаков в бой «пятнадцатилетние капитаны» по простой причине - именно конь «диктовал» такие условия. Неокрепшая нервная система юных казаков-джур в первые минуты боя привела бы к неоправданно большим потерям. Перейдя на боевой аллюр, конь быстро «разогрел» бы его мысли, что, несомненно, повлекло за собой потерю ощущения адекватности в бою. Находясь постоянно в седле, постоянно на воинской службе и на вой­не, казаки обладали уникальными знаниями по мануальной терапии, то есть по умению вправлять суставы и позвонки.

Не только простые вывихи, но и всевозможные «срывы», «осклизы», «опступы», «сбои» и десятки других увечий, которые неизменно сопутствовали военной жизни кавале­риста, чаще всего лечились прямо в сотне. Всегда находился казак старшего возраста, кото­рый владел многими приемами народного «костоправства». Приемами же массажа владели практически все.

Так, казаков гвардейских полков, отправлявшихся в дворцовый караул, полковые порт­ные буквально зашивали в мундиры (может быть, отсюда слово «зашиваюсь», то есть очень тороплюсь), и через несколько часов неподвижного стояния в дворцовых залах их «валили в сани и везли в казачьи бани вытаптывать затекшее тело на горячем полке».

Остались в далеком прошлом славные казаки, им на смену пришли целые поколения потомков, не коснувшиеся лошади даже рукой. Иметь в наше время скакового коня могут себе позволить немногие украинцы - слишком дорогое удовольствие.

Окинем же мысленно гордым взором нетронутую цивилизацией казацкую степь 400- летней давности. Бескрайнее море трав предстает перед нами, где главенствующее положе­ние занимали типчак, евшан (степная полынь) и послушный всем ветрам ковыль. С апреля по июль богатое разнотравье украинских степей буйно расцветало. Ковыль достигал такой высоты, что мог скрыть от людских глаз конного всадника, защищая казака от врагов. Степ­ная растительность служила прекрасным питательным кормом для животных. Независимо от состава травяного ассортимента, пыльца растений вместе с чистейшей росой являлись своеобразными, неповторимыми стимулирующими лекарствами наподобие женьшеня, ма- ралового корня или зеленого чая. Нельзя не упомянуть и калган (аптечный корень), который в Запорожской Сечи казаки называли «казацким женьшенем». А процедура казацких «зеле­ных ванн» завораживает своей простотой и полезным воздействием. После купания в речке или озерце казаки не вытирались, а нагишом заходили в степной или луговой травостой и неторопливо по нему продвигались. Постепенно благоухающая смесь пыльцы и росы на­слаивалась на коже человека. Казаки имели длительный контакт с продуктами трав, нахо­дясь после «ванны» в тени и медленно высыхая. Можно предположить, что благотворное влияние на организм такой бальнеологии было универсальным.

Французский историк Борис Шевалье в своих заметках об Украине XVII в. отмечал: «Казаки крепки, стройны, способны к разным ремеслам, неутомимы в труде и бою, смелы и храбры». Один из польских прелатов Йен восхищался остротой зрения казаков, упоминая факт гашения свечи выстрелом из пистоля на расстоянии 100 шагов. Составив же реестр со­временных заболеваний, с которыми украинские казаки не были знакомы, мы убедимся, что достижения народной медицины давно минувших лет станут очевидными.

Невосприимчивость многих украинцев тех времен к ряду хворей вырабатывалась предварительным закаливанием и, несомненно, генетически. Купание в травах играло при этом неоценимую роль. Важность такой целебной методики прослеживается и в самом та­инственном летнем празднике украинского народа - Ивана Купала.

Неисчислимое множество растений экологически чистой природы Великого Луга и Дикого Поля щедро одаривали казаков богатой палитрой натуральных лекарств. Аир (татар- зелье) и крапива, одуванчик и береза, осина и конский каштан, подсолнечник и сон-трава - далеко не полный перечень даров лесов, лугов и степи - помогали казачьему обществу в бою и в часы затишья. На землях Запорожского низового войска (ныне - Днепропетровская и Запорожская области) до настоящего времени применяют порошок корня аира и его отвар для заживления ран. Настоянной на крапиве водой казак «чистил» печень и почки, останав­ливал носовое кровотечение. Более 50 различных недугов помогал побороть казакам обык­новенный одуванчик, нектар которого, как утверждают пчеловоды, присутствует в каждой капле меда. А если подводили суставы - первой помощницей выступала береза. Даже счи­тающаяся лесным бурьяном осина, оказывается, находила полезное применение в Сечи. По­дагра и болезни почек, гастрит и малярия поддаются лечению почками осины и ее молоды­ми побегами. С давних времен у казаков широко применялись целебная сон-трава как успо­коительное средство при бессоннице, невралгии, истерии, а также при бронхиальной астме и почечной колике. Что касается конского каштана, то он эффективен при тромбофлебите, ге­моррое, трофических язвах.

К сожалению, не сохранилось ни одного письменного источника, свидетельствующего об этих травяных настоях, поскольку перед ликвидацией Сечи запорожцы сожгли медицин­ские архивы, находившиеся в Пустынно-Николаевском и Спасо-Преображенском монасты­рях.

Ввиду географического положения Украины - рядом с Османской империей - немало обычаев и привычек украинцев и турков взаимно проникали через границы государств. Вы­зывает удивление отсутствие у казачества пристрастия к наркомании, курению опиума, не­смотря на заимствование у турков обычая курить табак. Этнографы и краеведы объясняют этот факт особенностями менталитета казаков, верностью традициям и .. .упрямством. Мол, в то время, когда весь Восток буквально тонул в облаках зелья-отравы, казаки оставались верны поучениям Владимира Великого: «Веселие Руси есть пити, не можемо без того жи- ти!». Потребность расслабиться удовлетворялась пивом-медами.

Большую роль играла и необходимость военная - быть всегда в форме, на коне. Имен­но благодаря знаниям уникальной системы восстановления организма (подобными приема­ми пользовались только несколько индейских и африканских племен) казацкое войско вы­стояло против трех сильнейших армий мира: турецко-татарской, российской и польской. Ка­зацкая система исцеления насчитывала множество способов, помогавших быстро восстано­виться в экстремальных условиях. Так, в бою казак, не слезая с коня, мог справиться с бо­лью. Зная, где на теле расположены точки, отвечающие за различные системы и органы, он немедленно воздействовал на них. Если современный человек обратится к массажисту, тот станет разминать напряженную мышцу. А казак, у которого свело мышцы позвоночника в поясничном отделе, гладил тыльную сторону икры - мышцы расслаблялись.

Пример врагов зримо убеждал - наркоман не способен защитить собственный дом, он - не воин! Когда в медицину внедрили эфир и морфий, многие раненые в боях солдаты и офицеры российской армии плохо их переносили. Один из учеников Пирогова корабельный лекарь Чепрага провел почти никем не замеченную, но поистине новаторскую выборку: почти все, кто не переносил действия наркотиков, оказались ...казаками! А все дело в том, что в период косовицы казачки, отрабатывая изнурительную панщину на полях, давали сво­им младенцам вместо грудного смесь макового молока (протертое с водой маковое зерно с добавлением меда) с хлебным мякишем, завернутую в чистую тряпицу, чтобы ребенок крепко спал. Со временем земские статистики и врачи с удивлением подтвердят: среди ма­лолетних жителей казачьих станиц очень редки случаи нервных и психических заболеваний, нет наркоманов. Поэтому базовый наркоз вызывал шок у воинов-казаков.

Предательски окруженные царскими войсками в июне 1775 г., запорожские казаки на­сильно были депортированы в низовья Дона и на Кубань. Но и на новых территориях, на ко­торых заново обосновались запорожцы, не были утеряны традиции казацкого врачевания.

Древнейшими знаниями, которыми обладали и обладают казаки, были знания по на­родной медицине. Несмотря на то что, как все древние искусства, врачевание было окруже­но всевозможными тайнами и суевериями, очень многое было широко известно и дожило до наших дней.

Казаки умели врачевать и открытые переломы, удалять раздробленные кости. Владели они и основами антисептики, то есть умели оперировать так, чтобы не попадали в рану мик­робы и бактерии; справлялись и с гнойными ранами, «выкатывали» пули и осколки, прово­дили ампутации...

Сохранились описания хирургических операций, сделанных казачьими лекарями. Сви­детелем одной из таких операций однажды был знаменитый русский врач Н. Пирогов.

Все делалось только после захода солнца. Во-первых, в это время почти нет мух — главных разносчиков инфекции, а во-вторых, сам человеческий организм, в частности мозг, вступает в фазу торможения... Раненого укладывали на соломенные снопы или на только что выструганные доски. Поили его допьяна (это был один из немногих случаев, когда казаки пили водку, а не вино). Раненое место, в описываемом случае — ногу, обкладывали льдом или лили холодную воду. Перетянутая жгутами нога теряла чувствительность.

Тогда приступал к делу врачеватель. Он долго мыл руки и протирал их водкой. Все ин­струменты, которыми он пользовался, тщательнейшим образом и долго кипятились в соля­ном растворе. Кроме того, помощник вылавливал их из кипящей воды только специальными щипцами и подавал лекарю, обязательно пронося их через огонь. Нож, которым расширя­лась рана, накалялся докрасна и прижигал кровоточащие края разреза.

Раскрыв специальными крючками рану, лекарь металлическими крюками выхватил из раны пулю и вынул раздробленные кости, зашил края раны, предварительно вложив в нее какое-то снадобье и длинный конский волос... Пирогову объяснили, что если рана загноится, то вся грязь будет выходить по этому волосу, а если все хорошо заживет, то волос либо сам выпадет, либо вынуть его не составит труда.

Прооперированную ногу уложили в специально выструганные самшитовые лубки и за­бинтовали.

Великого хирурга удивило, как слаженно и умело работали каза ки. И те, кто опериро­вал, и те, кто держал раненого, и те, кто непрерывно читал молитвы. Еще больше его пора­зило, что казаки до утра не давали раненому спать и, как только он начинал задремывать, били в бубен и плясали. Операция прошла успешно, через несколько дней казак, прихрамы­вая, ходил.

Ампутации делали еще быстрее, и культю обязательно макали в кипящую смолу, что­бы спасти человека от гангрены. Следует поражаться силе духа и терпению не только каза­ков, но и лекарей — ведь все делалось без наркоза. Правда, есть сведения, что какие-то дур­манящие сознание и обезболивающие травяные настои лекари применяли. В частности, от­вар из мака.

Некоторые ведуны хорошо владели лечебным гипнозом, «отчитывали болезнь во сне».

Но это умели делать лишь немногие врачеватели, как правило передававшие свои зна­ния из поколения в поколение и славившиеся по всему войску. Когда во времена Николая I в полках было запрещено обращаться к народным целителям, казаки нашли способ их сохра­нения: народные целители охотно заканчивали курсы военных лекарей и продолжали, обо­гатившись знаниями научной медицины, помогать людям.

Наряду с костоправами в казачьих станицах и хуторах всегда было много травознаев. И сегодня почти в каждой казачьей семье используют для лечения всевозможных простуд и других болезней травы, но были и ныне здравствуют десятки удивительных знатоков.

И еще несколько слов о травах.

Есть несколько трав, которые знает каждый казак. Главная такая трава — «емшан», степная полынь, горькая, словно казачья судьба. Каждому казаку известны ее целебные свойства, но превыше всего почитает он полынь за то, что она является символом казачест­ва, символом древним и благородным. Горький, ни с чем не сравнимый запах полыни сим­волизирует тоску по родине.

В древней легенде рассказывается, как покинувший в детстве степи и отвыкший от них хан Кончак ни за что не хотел возвращаться в родные кочевья на Дону из роскошных долин Кавказа. И тогда дали ему полынь. Почувствовав ее запах, заплакал хан, затосковал о поки­нутых бедных юртах своего народа и, бросив все, вернулся на Дон. В каждой казачьей семье за иконой хранится веточка полыни. Ее вместе с погребальной свечою вкладывают в руки умершим. И как бы давно в дальних краях ни сложил голову казак, он считается не погре­бенным, пока на его могилу не положена ветка полыни и не посыпана земля «с родного пе­пелища».

Как у всякого народа, у казаков существовало и существует большое число ведунов, знахарей, «бабушек», которые лечат не только травами и другими средствами, но также за­говорами и прочими «магическими» приемами... До последнего времени считалось, что все эти знания и их носители — «лекарки», «шептухи» — исчезли и все позабыто. Но когда ученые-фольклористы стали собирать и записывать старинные обычаи, заговоры, приметы, то, к величайшему своему удивлению, обнаружили, что почти во всех казачьих семьях пом­нят семейные молитвы-обереги, особенно в среде казаков-старообрядцев, а кроме того, жи­вут и здравствуют доныне знатоки и умельцы заговаривать грыжу, припадки и другие бо­лезни. Причем, как отмечают особо исследователи, это, как правило, очень честные, глубоко верующие люди, которые как бы объединяются вокруг православных церквей. В большин­стве своем они очень приветливы, трудолюбивы и высоконравственны. Характерной их чер­той служит общая уверенность, что добро нужно делать бескорыстно. Когда им платят за лечение, они не отказываются, но никогда не назначают цену, не торгуются, а по большей части лечат бесплатно. Чаще всего полученные за лечение деньги тут же раздаются неиму­щим, поскольку большинство целителей считает, что «ежели ведун корыстен, то Бог у него силу отберет!»

Познакомившись с народной медициной казачества, веришь, что казачьему роду нет перевода.

Научный сотрудник музея «Красноуфимская земская больница» Павлова Светлана Николаевна Л.Е.Алексейчик